Рассказы о родах...

Юльчета. Часть 1
=================================================================
2004 год.
Девятый месяц давался мне тяжело именно в психологическом плане. Унылый, скользкий, холодный январь уродовал любимый город. Темнело рано, на улицах было противно. В женской консультации появляться больше не хотелось – старенькая врач меня просто убивала своими совковыми рекомендациями. Пару раз я съездила на работу – один раз за деньгами (их оказалось меньше, чем я рассчитывала), второй раз – за свидетельством об аттестации, которую я-таки прошла на восьмом месяце. Детские магазины больше не радовали – я закупила все, что считала необходимым, несмотря на недовольное ворчание моей мамы. Конечно, она надеялась, что я ей оставлю эту честь – покупку вещей для внучки. Я даже злорадно посмеивалась, представляя себе, как она расстроится, узнав, что ничего покупать не надо (это наши давние счеты с мамой). Периодически звонил кто-нибудь – интересовался, не родила ли я еще. Больше всех добивал мой папа – к концу января он стал звонить по три раза в день и таинственным голосом задавал сокровенный вопрос «Ну как дела?», после чего делал многозначительную паузу. После нескольких дней таких бесед мне на ум уже ничего не приходило, кроме как рявканья «Пока не родила! Когда рожу – тогда скажу!», хотя обычно с папой я разговариваю вполне дружелюбно. В общем, пришлось наябедничать маме, что папа меня достает, после чего звонки прекратились.
В общем, тоскливая пора – ожидание неизвестного и ужасного. Я очень много читала. У меня просто был информационный зуд. Я перелопатила огромную гору отзывов, рассказов о родах, научной, псевдонаучной, медицинской и околомедицинской литературы. Причем чем ужасней был рассказ, тем более детальных подробностей мне хотелось. И только прочитав книжку «Акушерство и гинекология» 1939го года издания (со всеми довоенными методами родовспоможения), пересказав ее мужу и увидев его посеревшее лицо, я поняла, что, пожалуй, хватит. Больше ужасы в меня не лезли. Я знала ВСЕ.
К своему врачу в десятом роддоме – Татьяне Васильевне (Т.В.) – в январе я сходила дважды. В 36 недель и в 38. Т.В. мне досталась от подруги подруги, она вполне успешно родила у Т.В. пятью месяцами раньше. Мы жили тогда очень небогато, только въехали в новую квартиру, денег постоянно не хватало, а мои учительские декретные были просто слезами. Договорились, что Т.В. все организует лучшим образом за энную сумму лично ей в кармашек. Осмотр в 36 недель прошел спокойно, а вот в 38 (на кресле) Т.В. мне сообщила, что шейка очень мягкая, свободно пропускает один палец и при желании она даже может просунуть второй. УЗИ подтвердило, что плод доношен, предполагаемый вес 3400 г, все показатели в норме. Была среда 28е января. Следующее дежурство Т.В. было в субботу. Напутственная фраза доктора меня слегка напрягла. «Ну ты смотри, до субботы ни-ни!» - как будто я могла что-либо сделать, если это «ни-ни» решит начаться раньше. С другой стороны, я порадовалась, что перенашивание мне не светит, и что уж к ПДР – 8го февраля - я точно рожу.
В четверг 29го января я маялась от собственной неуклюжести, усталости и безделья. Все детские вещички давно лежали по полочкам – постиранные и поглаженные; сумка в роддом стояла в боевой готовности, по телевизору гоняли какую-то туфту, на которую смотреть не хотелось, выхода в Интернет у меня не было, по телефону разговаривать не хотелось – все раздражали. Я уныло коротала время и гоняла по кругу мысль: «Если шейка к родам готова, то почему нет предвестников, о которых я столько прочитала?». Живот был высоко – никакого «облегчения дыхания», которое наступает на сроке 36 недель; никакого отхождения пробки – густых слизистых выделений с прожилками крови… только схватки – периодически прихватывало живот, но нерегулярно и несильно. Тренировочные, определила я. И, в конце-концов, перестала на них обращать внимание.
В гости пришла подруга. Я угощала ее чаем, прислушиваясь к своим ощущениям и поглядывая на часы. Интервал между схватками 20 минут. Сами схватки секунд по 20, совсем несильно, но живот ощутимо каменел. Пришел муж, как ни в чем не бывало, налил коньяку, разбавил пепси-колой и сел рядышком, прихлебывая этот «коктейль». Едва подруга ушла, я отняла у него стакан и вылила в раковину, намекая тем самым, что мне понадобится трезвый шофер. Немного пометавшись бессмысленно по квартире, я полезла в ванную мыться и бриться, велев мужу засекать интервал между схватками – когда начиналась схватка, я кричала, чтоб записал время. Когда вышла из ванной, оказалось, что интервал неровный: 15 минут, 25 минут и 10 минут. Странно. В общем, сидим, ждем дальнейшего развития событий.
Часов в девять вечера (регулярной родовой деятельности не наблюдалось) я решила позвонить врачу. Выслушав мое сообщение о схватках, Т.В. неожиданно сказала: «Я в роддоме буду только в субботу». На вопрос, а чего же мне делать, она предложила мне ехать в роддом, а она тем временем позвонит – предупредит там нужных людей, чтоб меня приняли. Такой расклад меня, мягко говоря, не устраивал, и я задала вопрос, потрясающий своей непосредственностью: «а точно надо ехать?». «Ну раз тебе больно…» - протянула врач. «Но мне не больно!» - малодушно дала задний ход я. Честно говоря, моя уверенность в том, что я рожаю, мигом испарилась. «Вот что, - решительно сказала Т.В. в трубку, - прими-ка ты таблеточку гинипрала, а через три часа – еще полтаблеточки. Если это предвестники, то гинипрал их остановит. Если нет – перезвони мне часа в два ночи, там решим, что с тобой делать. Если схватки прекратятся – ляг поспать, можешь даже валерьянки выпить». На том и порешили. Слямзив таблетку гинипрала, я уселась ждать решения своей участи. Муж тем временем развлекал меня чтением вслух побочных эффектов этого препарата (очень рекомендую – отвлекает от собственных переживаний). Больше ни одной схватки за вечер не пришло. В полвторого ночи я перезвонила врачу, сообщила, что роды отменяются, получила очередные указания по приему лекарства и, злая и расстроенная, легла спать.
Спалось плохо, но вряд ли кто может похвастать хорошим сном на исходе девятого месяца. Пятница прошла в тревожном ожидании. Гинипрал я пить перестала, решив, что хватит с меня этой дряни. И снова – ни отхождения пробки, ни опущения живота, ни схваток – ничего. Почему-то я разнервничалась. Все кошмары, которые я прочитала за период вынужденного безделья, внезапно объединились в один сплошной ужас и поселились у меня в голове. Вечером позвонила врач, уточнила мое состояние, чему-то посмеялась и велела явиться в субботу около часа дня на осмотр. Вся ночь с пятницы на субботу прошла в мрачной паранойе. Я ворочалась с боку на бок, бегала в туалет по поводу и без, а в пять утра подскочила окончательно и уселась к компьютеру – раскладывать пасьянсы… на желание (угадайте, какое?). Пасьянсы не сходились. Муж всю ночь беззаботно продрых, и часам к двенадцати, когда соизволил подняться, выглядел свежим, отдохнувшим и безмятежным. «Ну что, поехали?» - спросил он меня, доставая видеокамеру. Я, перепуганная и ненакрашенная, изумленно уставилась в камеру: «зачем снимаешь?» «Ну, может, это ты последний раз в таком состоянии», - многозначительно заявил муж, быстренько добавил комментарий для зрителей и выключил аппарат.
В приемном покое нас встретила Т.В. и сразу забрала меня в смотровую. Тщательно пошуровав в моем организме резиновой перчаткой, доктор многозначительно заявила: «Ну что… пока не рожаешь». В моей голове была полнейшая каша. Получается, мне надо снова ехать домой и коротать дни в ожидании очередных предвестников, тем временем у Т.В. кончится ее смена, и если я соберусь рожать, она может меня снова отправить к дежурной бригаде. Такой расклад меня не устраивал и, откровенно уж говоря, попросту пугал. «Понимаешь, ты на низком старте, - продолжала врач, - можешь начать рожать через два часа, а можешь – через десять. Но это произойдет сегодня-завтра». «И что же делать?» - несолидно пискнула я. «Выбирай, - предложила врач, - ты можешь поехать домой и вернуться уже с регулярными схватками или я могу тебя взять в родилку с предвестниками, понаблюдаем». Я глянула в окно. 31 января. Шел мелкий пакостный снежок, на улице было привычно уныло. Ехать домой и снова коротать день в панике не хотелось, я жаждала хоть какого-то разнообразия ощущений. «Я останусь», - сказала я.
Дальше Т.В. провела более тщательный осмотр (оччччень приятно), в ходе которого выяснилась незначительная зауженность выхода из малого таза. «А пролезет?» - спросила я. «А куда ж она денется? Она у тебя некрупная, выпихнем!» - уверенно заявила Т.В. Потом она решила поговорить с моим мужем (ибо рожать я шла без него), а меня отправила переодеваться в драненький, но стерильный халатик и ночную рубашку. Мужа моего в приемном покое не обнаружилось. Димка, просидев минут двадцать в приемном, вспомнил, что неудачно припарковался и вышел переставить машину. У Т.В. заверещал телефон, и она галопом унеслась в родильное отделение, оставив медсестре инструкции по поводу меня. Надо сказать, лицо у мужа вытянулось, когда он обнаружил меня в новом одеянии (видимо, понял необратимость ситуации). Я вручила ему мешок со своей одеждой, мы обнялись на прощание, и я скрылась за дверью процедурной.
Дальше последовала клизма (абсолютно нейтрально), душ и оформление. Потом пришла бабушка-санитарка и повела меня в родильное на пятый этаж. По пути она о чем-то со мной мило болтала, я чувствовала себя как-то нелепо, как будто все это происходит не со мной. Меня определили в родильный зал, где уже корчилась в сильных схватках девушка. Она раскачивалась на четвереньках на кровати, подключенная к капельнице. Я ей посочувствовала и присела на вторую кровать. Посреди родзала стояло кресло, на котором, по-видимому, предстояло рожать. Интересно, когда одна рожает, вторая валяется на кровати со схватками? додумать эта мысль я не успела, старушка прибежала снова и стала дико извиняться, что, мол, она перепутала, и для меня есть отдельная родилка. Это уже более походило на правду, и я перешла в другой родзал, там кровать была только одна. Потом старушка мне принесла свежее белье в цветочек, аккуратно застелила койку и выдала несколько подкладных пеленок. От нечего делать я осматривала пространство: небольшая комната, помимо кровати и пыточного кресла наблюдался столик с лампой, детские весы, шкафчик с инструментами, настенные часы, раковина с зеркалом («очень мило», - подумала я, прихорашиваясь). Было два часа дня.
Пришла акушерка, представилась Ириной Николаевной (И.Н.) – женщина средних лет, вполне доброжелательная, бодрая. Уточнила мои данные, сказала, что сейчас они подойдут вместе с доктором и определят, что со мной делать. Прошло еще несколько минут, живот привычно окаменел на несколько секунд - и отпустило. В общем, врач предложила поставить капельницу с гинипралом, от которого преждевременные роды и предвестники затухают, а нормальная родовая деятельность налаживается. Обратного хода не было, и я согласилась. До сих пор не знаю, гинипрал ли мне поставили (ну терзают меня смутные подозрения по этому поводу), но буквально через пять минут после введения катетера в вену пришла схватка – несильная, секунд в двадцать. Через пять минут по часам схватка повторилась. Потом снова и снова. «Неужели и вправду рожаю?» - подумала я и постаралась расслабиться, раскладывая по полочкам свой богатый багаж знаний. Так прошел час. Схватки шли регулярно, но не усиливались.
Снова заглянули врач с акушеркой, удовлетворенно отметили начало родовой деятельности и посоветовали мне отдохнуть. Я и сама все прекрасно знала, а потому легла поудобнее на бок и попробовала поспать. Не тут-то было. Видимо, организм, сообразив, что от него скоро потребуются все ресурсы, дал выброс в кровь нужных гормонов. Если бы я была свежей и отдохнувшей, это было бы хорошо. Но я несколько дней провела на нервах, почти не ела и не спала, так что заряда бодрости мне хватило ненадолго. Впрочем, я забегаю вперед. Еще час я валялась на кровати, развлекаясь рассылкой душераздирающих СМСок подружкам типа «я в родилке, прощайте», мне пытались звонить, но я не отвечала. Разок позвонила мужу, обрисовала ситуацию, сказала, что завтра утречком жду его с моими вещами. Потом сдуру позвонила маме, там послышалась такая паника, что разговор пришлось спешно свернуть. В общем, было скучно, оставалось только следить за схватками. В соседнем боксе вовсю шли роды. Роженица орала, как резанная, слышались крики группы поддержки – врач и акушерка хором скандировали «тужься, тужься! Давай-давай!», потом раздался сдавленный писк новорожденного, по коридору пролетел крик «Мальчик, 4800!», и послышался топот ног – толпа народу пошла смотреть на крупненького новорожденного.
Около шести часов ко мне снова пришли. Т.В. выглядела бодрой и довольной. Посмотрели раскрытие – оказалось всего 3-4 см. Немного подумав, решили проколоть пузырь. Процедура прошла быстро и безболезненно. Воды хлынули потоком, очень теплые. Разумеется, я тут же осведомилась о цвете амниотической жидкости. Акушерка сделала круглые глаза «Ух ты! грамотная! Светлые у вас воды, девушка, все в порядке». Капельницу убрали, но катетер в вене оставили – сказали, все равно еще будут вводить препараты. Я начала гулять по залу. На схватках немного наклонялась, прислонялась к стене и глубоко дышала. Ко мне стали заглядывать молодые девочки – то ли медсестры, то ли другие акушерки, типа, посмотреть на «грамотную». От хождения схватки стали усиливаться и немного участились, стали повторяться раз в три минуты. Я решила выползти в коридор – интереса ради. Оказалось, в этот самый коридор выходят двери десяти (или даже больше) вот таких же индивидуальных родильных залов, и в каждом кто-то корчился, кряхтел, стонал или орал. Рожающих было много. В конце коридора была красная черта, а за ней мне удалось рассмотреть на двери надпись «операционная» - видимо, там кесарили. Из приоткрытой двери напротив пробивался фиолетовый свет – там, видимо, приходили в себя после операций. В любом случае, за черту мне было нельзя, и я повернула обратно.